Перевод Г. Филенко
Пьеру Верцаку в память о двадцати пяти годах совместных выступлений
Предисловие
Страницы, которые вы здесь прочтете, по велению судьбы Франсиса Пуленка, стали посмертными: все в этих строках свидетельствует о жизни того, кто писал их, но не столько, чтобы их читали, а чтобы с ними советовались. Каждая из написанных страниц тесно связана с его вокальными сочинениями, значение которых в его творчестве всем хорошо известно, так же как и место, занимаемое ими в современной вокальной музыке. Франсис Пуленк чрезвычайно внимательно следил за исполнением своих сочинений; из того, что здесь написано, видно, как много забот и тревог стоила ему музыка при всей кажущейся простоте. Ее создатель принадлежал к той породе людей, которые не стремятся прятать свою мысль в излишне пышную оболочку и прибегать к внешне сложным приемам письма. Простота записи у него — скорее строгое выполнение замысла, чем выражение непосредственности. Именно это придает особую ценность некоторым откровенным, показательным для их автора страницам, сообщает им особый тон, интерес и весомость, сближающие их с писательскими дневниками, которые в последнее время по разным причинам стали столь частым явлением. Ассоциация друзей Франсиса Пуленка одним из первых проявлений своей деятельности избрала эту столь необходимую публикацию, которую охотно приняло к печати издательство Бернар Грассе, осуществив ее с присущими ему вниманием, тщательностью и хорошим вкусом, за что мы выражаем ему признательность. Благодаря этому изданию «Дневник моих песен» Франсиса Пуленка станет доступным для всех, кто питает интерес к жизни музыканта и к его творчеству.
Анри Соге, Май, 1964 год
3 ноября 1939
Ужасный день!!! Какая-то дама только что в течение четверти часа мяукала до радио романсы, по-видимому, написанные мною. Ох! Эти певицы, внимающие лишь своему инстинкту. Мне бы следовало сказать своим инстинктам, так как, по моему разумению, вышеупомянутая одарена не музыкальными, а совсем другими способностями. Частенько случается, что калечат мои фортепианные пьесы, но не до такой степени, как мои романсы, а ведь одному богу известно, насколько больше я дорожу последними по сравнению с первыми. Принимаюсь за этот дневник в надежде, что он послужит путеводителем для тех исполнителей, которые проявят хоть какую-то заботу о моей бедной музыке... Следовало бы написать «жалкой музыке», ибо именно такой она предстала предо мною в услышанном пении.
7 ноября 1939
Если бы я учил пению, я обязывал бы моих учеников внимательно прочесть стихи, прежде чем приниматься за разучивание романса. В большинстве случаев эти дамы и господа не понимают ни одного слова из того, что они поют. Мне вспоминается одна певица, которая предлагала совсем как за прилавком на рынке фрукты и цветы в романсе “Зелень” Дебюсси. В Двадцати последних тактах вышеупомянутая дама из «фруктового ряда» переходила в «отдел парфюмерии».