Последние дни в Нуазе (продолжение)

Пуленк подчинял свои дни неизменному расписанию. Человек порядка во всем, он столь же аккуратно хранил расставленные по местам книги, партитуры, коллекции фотографий, автографов, писем, сколь точно соблюдал часы, посвященные работе. Встав рано утром, после легкого завтрака, состоявшего из гренков с конфитюром и чая, Франсис Пуленк закрывался в своем кабинете. Повернувшись спиной к окнам, через которые врывались потоки солнца, он работал за столом или за роялем. Из моей комнаты мне было слышно, как он брал аккорды, начинал музыкальную фразу, изменял ее, повторял ее неутомимо — и так до тех пор, пока внезапная глубокая тишина не свидетельствовала о том, что, подойдя к своему бюро, он что-то пишет на нотной бумаге или соскабливает то, что его не удовлетворяло, ножичком с наполовину стершимся от постоянного употребления лезвием.

Такая упорная работа длилась до завтрака. Затем Франсис подымался к себе в комнату, быстро совершал свой туалет, и с этого момента посвящал себя дружбе. Одетый в твид и фланель, как настоящий джентльмен в своем поместье, он проверял, все ли вазы наполнены великолепными букетами. Он сам их составлял с искусством, которому мог позавидовать самый изощренный цветовод.

Я как будто снова вижу его в сияющий сентябрьский день, в панаме, вооруженного зонтиком, с длинной корзиной в руках, на дне которой лежали садовые ножницы. «Спустимся в нижний сад, — предложил он, — я срежу шпажника и роз, только не забывай держать зонтик у меня над головой. .. Солнечный удар всегда может случиться, не говоря о насморках, летом они уж-ж-жасны... уж-ж-жасны!» Пуленк всегда очень заботился о своем здоровье и верил в благотворное воздействие соединения аллопатии, гомеопатии, остеопатии, иглотерапии, всевозможных методов лечения, какие только можно вообразить. Время от времени он вдруг спохватывался, что какое-нибудь «кр-р-райне необходимое» дело призывало его в деревню. Тогда он отправлялся в одну из древних пещер, в которой свободно могли бы поместиться в ряд три больших автомобиля, но где хранились всего лишь бочонки с вином и... велосипед с мотором «Солекс», Франсис садился на него, сменив предварительно свою панаму на каскетку, которую он надевал особым способом, козырьком назад, чтобы он защищал затылок. «А-ля Блерио!»— говорил он, смеясь. И было истинным удовольствием наблюдать за этим румяным человеком внушительного роста: его чуткий нос, казалось, ловил все запахи, а насмешливые глаза схватывали, мельчайшие детали пейзажа, когда он под жужжание мотора в облаке пыли катил по дороге в деревню, жители которой относились к нему с единодушной симпатией. Когда Франсис бывал в Нуазе один, он не упускал случая сыграть партию в карты в компании с трактирщиком, шофером и столяром, в обществе которых он чувствовал себя так же непринужденно, как и в салонах княгини де Полиньяк или виконтессы де Ноай. Ему, принятому в княжеских дворцахи привыкшему к отелям международного класса, случалось неделями жить в маленькой, монашески обставленной комнатке в Провансе, и он чувствовал себя в ней очень счастливым, лищь бы ему разрешили иметь там пианино.

Реклама

• Belcanto.ru — классическая музыка, опера и балет