Опера Верди «Трубадур»

Драма в четырёх частях Джузеппе Верди; либретто С. Каммарано, с дополнениями Л. Э. Бардаре, по трагедии А. Г. Гутьерреса «Трубадур».
Первая постановка: Рим, театр «Аполло», 19 января 1853 года.

Действующие лица: граф ди Луна (баритон), Леонора (сопрано), Азучена (контральто), Манрико (тенор), Феррандо (бас), Инес (сопрано), Рюиц (тенор), старый цыган (бас), гонец (тенор). Подруги Леоноры и монахини, приближённые графа, воины, цыгане.

Действие происходит в начале XV века.

Часть первая: «Дуэль»

Замок в Арагоне. Ночь. Феррандо, начальник стражи на службе у графа ди Луна, призывает всех бодрствовать до возвращения господина: тот влюблён в Леонору и проводит ночи под её окнами. Чтобы люди не уснули, Феррандо рассказывает им историю младшего брата графа, которого в раннем детстве «сглазила» цыганка, за что его отец приказал сжечь ведьму. Дочь цыганки, мстя за мать, похитила ребёнка. На месте костра, на котором сожгли цыганку, нашли обгоревшие детские кости. Старый граф завещал старшему сыну узнать всё о судьбе брата, в смерть которого он не верил, но поиски ни к чему не привели («Di due figli vivea padre beato»; «Небо ди Луна ниспослало двух сыночков прелестных»). Феррандо говорит, что душа цыганки-ведьмы до сих пор бродит в окрестностях: некий слуга графа умер от страха, увидев её в полночь в обличье совы. В это время башенные часы бьют полночь. Все в страхе разбегаются.

Сад перед дворцом. Леонора рассказывает своей наперснице Инес, что недавно узнала в трубадуре, певшем под её балконом, воина, которого она некогда наградила за победу на турнире («Tacea la notte placida»; «Кругом тёмная ночь была»). Леонора признаётся, что полюбила незнакомца. Девушки уходят во дворец. Появляется граф ди Луна. В это время раздаются звуки лютни звучит и звучит песня («Deserto sulla terra!» «Рос я один сиротою»). Леонора бежит навстречу певцу, но в темноте путает его с графом ди Луна, которому дарит поцелуй. При свете луны она убеждается в своей ошибке и просит прощения у трубадура. Граф, узнав в сопернике своего заклятого врага Манрико, вызывает его на поединок (терцет «Di geloso amor sprezzato»; «Кто ревнив, пощады тот не знает!»). Они удаляются, обнажив шпаги.

Часть вторая: «Цыганка»

Цыганский табор в горах Бискайи. Цыгане поют, сидя вокруг костра. Одна из них, Азучена, вспоминает смерть матери на костре (песня «Stride la vampa»; «Пламя пылает») и призывает трубадура Манрико отомстить. Она рассказывает как похитила его ребёнком, чтобы бросить в костёр, но, от волнения не понимая, что делает, по ошибке сожгла собственного сына. Манрико должен отбросить жалость, заставившую его во время поединка пощадить жизнь графа (дуэт «Mal reggendo all’aspro assalto»; «Бой меж нами был в полном разгаре»). Приходит известие о том, что Леонора, считая Манрико мёртвым, собралась в монастырь. Манрико немедленно отправляется в путь.

Поблизости от монастыря граф ди Луна со своими воинами готовится похитить Леонору («Il balen del suo sorriso»; «Свет её улыбки ясной»; с хором «Per me ora fatale»; «Осталось ждать немного»). Слышится пение монахинь. В окружении печальных подруг появляется Леонора («O dolci amiche»; «О дорогая подруга»). Граф пытается увести её, но тут между ними встаёт Манрико (терцет «E deggio e posso crederlo»; «Не верю я своим глазам!»). Поддержанный вооружённым отрядом мятежников, Манрико обращает графа в бегство.

Часть третья: «Сын цыганки»

Лагерь графа ди Луна. Готовится осада замка, в котором укрылись Манрико и Леонора («Squilli, echeggi la tromba guerriera»; «Эй, трубачи, разбудите всё живое»). Фернандо приводит Азучену, задержанную вблизи лагеря. Цыганка уверяет, что ищет своего сына («Giorni poveri vivea»; «Побираясь, дни влачу я»). Феррандо узнаёт её: это она похитила маленького брата графа! Азучена произносит имя Манрико, и граф в восторге от того, что он захватил мать своего соперника («Tua prole, o turpe zingara»; «Цыганское отродье!»). Азучена проклинает его («Deh, rallentate, o barbari»; «Не в силах муки я сносить»). Все требуют сжечь цыганку на костре.

Манрико в замке утешает Леонору: любовь поможет им («Ah! si, ben mio, coll’essere»; «О да, теперь я твой навек»). Рюиц предупреждает его о готовящейся казни Азучены. Манрико бросается к ней на помощь («Di quella pira»; «Пламенем адским, что мать сжигает»).

Часть четвёртая: «Казнь»

Леонора под покровом темноты пробралась к тюремной башне, где заключён Манрико («D’amor sull’ ali rosee»; «О, пусть зефир Манрико несёт»). Слышны удары похоронного колокола и голоса, бормочущие заупокойную молитву Miserere. Из башни доносится песня Манрико («Ah, che la morte ognora»; «Тянется ночь уныло...»). Леонора клянётся спасти возлюбленного («Tu vedrai che amore in terra»; «Свет не знал любви сильнее»). Граф ди Луна приказывает на рассвете казнить Манрико и его мать. Леонора просит о помиловании: она обещает стать женой графа, если трубадур будет спасён. Граф соглашается, в то время как Леонора незаметно выпивает яд (дуэт «Qual voce!.. come!.. tu, donna?»; «Чей голос!.. Ты ли?»).

В темнице Манрико успокаивает Азучену, она засыпает (дуэт «Ai nostri monti»; «В горы родные»). Входит Леонора: Манрико свободен, но она не может следовать за ним. Манрико не хочет свободы такой ценой. Леонора угасает в его обЪятиях. Граф, застав эту сцену, приказывает казнить трубадура. Азучена просыпается, зовёт «сына», граф тащит её к окну, чтобы она увидела казнь. «Это был твой брат! Ты отомщена, о мать!» — восклицает Азучена.

Язык оперы столь напорист, столь богат музыкальными «идеями», ритмами и мотивами, что «идеи» либретто кажутся почти лишним грузом. Однако либретто — прекрасно, с тонкими, загадочными поворотами, на которые слушатель не обращает внимания, увлеченный, пораженный и взволнованный музыкой, не знающей покоя, не имеющей даже определенной конструкции в буквальном значении слова, хотя многие страницы словно вырезаны резцом. Необычайные страсти свободно развиваются и сталкиваются друг с другом, композитор дает им полную волю. Но персонажи, целиком сотворенные музыкой, созданы не только из кипящих звуков и яростных акцентов, подчиняются не только музыкальным законам редкостной красоты, но и четким, железным правилам сюжета. Подстерегающая героев жестокая судьба заставляет их отразиться в зеркале вспыхивающего ярким светом героического самопожертвования, к которому приводит логика мести. Основная ответственность лежит на цыганке Азучене, которую Верди считал главной героиней оперы. Но разве Азучена ведет к гибели своего приемного сына, ясно отдавая себе в этом отчет? Не жертва ли она собственного стремления к мести? Весь сюжет разворачивается в обстановке суеверной неопределенности, в обстановке фанатичной, призрачной, в которой не легко распознать, что же непосредственно обусловлено волей персонажей, а что, наоборот, неосознанно тяготеет над ними, как колдовские чары.

Ответ дает музыка. Когда в цыганском таборе при первых лучах зари Азучена ведет свой рассказ, то в этом чувствуется легкое коварство, ибо она, еще пользуясь близостью ночи, воскрешает призраков, способных поразить воображение Манрико (и оркестр подчеркивает ее агрессивность). Оказавшись в лагере графа ди Луна (среди бела дня), Азучена, хотя это для нее и неожиданность, поворачивает события в нужное ей русло: настал день победы. Ее гнев («Не в силах муки я сносить») искренен, но до определенной степени; оркестр в ее искренности не убежден и звучит очень тихо, когда цыганка произносит довольно загадочные в ее устах слова «Есть бог несчастных». Ясно, что она разыгрывает комедию и для достижения своей цели не остановится перед пытками и смертью.

Манрико же колеблется между юношеским лиризмом и волевой, наступательной мужественностью, между сыновней нежностью, рыцарской влюбленностью и воинственными порывами. Поэтому и пение его разное, и не столько бурное, сколько ищущее утешения в трелях и фиоритурах. Публика привыкла видеть в нем самый героический тенор во всей галерее оперных персонажей Верди, даже более героический, чем Эрнани. От него ждут звука самой верхней точки диапазона, ноты до, которую Верди все же не написал в кабалетте на словах «о teco almeno» («но мать оставить»). Публика забывает о чувствительности, которую предполагает его партия, об изяществе арии «О да, теперь я твой навек» (одной из самых красивых свадебных арий за всю историю музыки), но не может забыть его воинственного пыла. Однако кабалетта Манрико, получившего весть о готовящемся для Азучены костре, самая пылкая страница в опере, достигшая при подходе к кульминации большой интенсивности звучания «con tutta forza» («со всей силой»),— не более чем мальчишество, детское важничанье, игры в войну с деревянным мечом. Бравада скрывает ужасную двусмысленность положения: трубадур отстаивает свое детство, мчится на защиту матери, которая в действительности ею не является и заманивает его в смертельную ловушку. Обман делает ещё более трагическими два других персонажа драмы. Нерешительность графа ди Луна обрекает его на вечное одиночество, впрочем, сужденное ему изначально. Преданная, чистая Леонора не ждет объяснений, чтобы полностью пожертвовать собой ради любимого. Возвышенность чувства передает каждый изгиб ее вокальной партии, будь то нежное удивление или благородная, твердая решимость. Все четверо пылают в раскаленных, демонических ансамблях и любят в долгих рассказах возвращаться к прошлому. Жар этих рассказов усиливает производимое на зрителей впечатление и заставляет воздать должное тексту Каммарано, частично не законченному. Все эти достоинства привели к тому, что опера быстро покорила пол-Европы.

Г. Маркези (в переводе Е. Гречаной)

Реклама

• Belcanto.ru — классическая музыка, опера и балет