Оркестр в эфире
Глава №81 книги «Артуро Тосканини. Великий маэстро»
К предыдущей главе К следующей главе К содержаниюНа Европу надвигалась новая угроза. Нацизм, охватив Германию, стал угрожать соседним странам.
Но дирижёр не перестал участвовать в европейских фестивалях. В 1938 и 1939 годах он дирижировал в Люцерне, небольшом городке в Швейцарии. По определению критиков, Тосканини сделался "князем фестиваля".
Для концертов построили специальную открытую эстраду в пригородном парке. Когда звучала музыка, на озере запретили ходить пароходам и катерам, чтобы не мешали посторонние шумы, сняли даже колокольчики с коров, что паслись на ближайших горных склонах.
Когда же Тосканини на открытии фестиваля начал увертюру к опере Россини Шёлковая лестница, рядом на дереве вдруг запела птица, и маэстро, хитро подмигнув музыкантам, начал с ней своеобразное музыкальное соревнование.
Период фестивалей закончился для Артуро Тосканини летом 1939 года в Лондоне, когда вторая мировая война стояла уже на пороге. Маэстро дирижировал в Англии только произведениями Бетховена. С особой силой в столь тревожное время звучал в его исполнении финал Девятой симфонии — Ода к радости.
Seid umschlunden, Millionen! Diesen Kuss der ganzen Welt!
Тосканини, ещё в 1937 году оставивший оркестр нью-йоркской филармонии, продолжал дирижировать в разных странах Европы и Америки. К тому времени в Нью-Йорке возникла идея создать специально для Тосканини новый оркестр, программы которого транслировались бы по радио –– "Оркестр в эфире".
За его организацию взялась Национальная радиовещательная корпорация ("ЭнБиСи"). Предстояло уговорить Тосканини. Обратились к Хоцинову. Вот как воспоминал об этом один их общий друг:
« — Маэстро, — заговорил Хоцинов, выбрав удачную минуту, — подумайте о миллионах людей, которые тоже хотят услышать ваше исполнение и будут утешены им… Миллионы людей на отдалённых фермах и в маленьких деревушках, которые никогда не слышали живого звучания симфонического оркестра и, пожалуй, никогда и не услышат. И когда ваша музыка прозвучит в эфире, — продолжал Хоцинов не без лукавства, — все, кто услышат её, узнают, что думал композитор об исполнении своих сочинений; они услышат разницу между вашим раскрытием замыслов Бетховена, Моцарта, Гайдна, Вагнера и ужасными искажениями второсортных дирижёров –– тем, что они называют "интерпретацией". Маэстро, вы приедете?
Наступила пауза, длившаяся, казалось мне, вечность. Взгляд Тосканини пронизывал Хоцинова наподобие рентненовских лучей, как бы стараясь отыскать полное подтверждение его правдивости. Потом он отвернулся, бросив:
–– Почему бы и нет!
Это прозвучало как взрыв бомбы в напряжённой тишине».
Великий дирижёр, начинавший заново работу с новым коллективом на пороге своего семидесятилетия, вряд ли предполагал, что вступает в один из самых славных периодов своей жизни.
Тосканини проработал с оркестром "ЭнБиСи" семнадцать лет –– дольше, чем когда-то в "Ла Скала", "Метрополитен-опера" и нью-йоркской филармонии.
Понадобилось десять месяцев, чтобы собрать оркестр "ЭнБиСи" из лучших музыкантов мира. И вот в один из осенних дней 1937 года большой симфонический оркестр разместился на огромной эстраде в студии 8-Н в Радио-сити в Нью-Йорке.
«Вдруг в дверях с правой стороны эстрады, –– вспоминал участник оркестра Самюэль Антек, –– появился небольшого роста плотно сложенный человек. Сразу бросились в глаза ореол седых волос и бесстрастное лицо с квадратным подбородком, широкими скулами и усиками. На нём строгого покроя чёрный сюртук из альпака со стоячим воротничком, как у священника, брюки в узкую полоску и остроносые башмаки. В руке он держал палочку. В благоговейном безмолвии мы украдкой следили, как он прошёл к эстраде.
Когда он поднялся на дирижёрский подиум, все мы встали — по заранее условленному сигналу, точно марионетки, внезапно приведённые в движение избытком еле сдерживаемой напряжённости. Нас своевременно предостерегли от всяких словесных проявлений чувств, и мы стояли молча, нетерпеливо и взволнованно глядя на него во все глаза.
Он посмотрел вокруг, видимо, озадаченный нашим неожиданным поведением, и лёгким жестом обеих рук приветствовал нас, причём на мгновение его бледное лицо озарилось непроизвольной улыбкой. Несколько смущённые, мы сели. Затем он воскликнул резким, хриплым голосом:
–– Брамс!
Какую-то долю мгновения он пронизывающе смотрел на музыкантов, напряжённых до предела, затем поднял руки. Одним сокрушительным движением палочка опустилась вниз. И вдруг вибрирующий звук вырвался из инструментов –– как кровь из рассечённой артерии... Так началась моя первая репетиция с Артуро Тосканини и его первая — со вновь организованным симфоническим оркестром "ЭнБиСи"».
Воспоминания Антека как бы продолжает Хоцинов:
«Полтора часа Тосканини провёл на ногах, кричал, ругался, умолял; его палочка то выписывала необычные спирали, то напоминала об уколах рапиры, иногда это были изящные жесты в разные стороны, иногда долгие горизонтальные равномерные и волнообразные движения, на манер медленно ползущей, извивающейся змеи, или неожиданные вращения, подобные размахиванию лассо ковбоя».
Дирижёр, несмотря на возраст, по-прежнему был неутомим и беспредельно требователен. Любая ошибка вызывала приступы гнева: он швырял на пол часы, топтал их, вырывал из дорогих партитур листы, ломал пульт. В "ЭнБиСи" ему отлили пульт из бронзы, но и его он в ярости сбрасывал с подиума.
Очень влияли на настроение маэстро международные события. Тосканини с тревогой следил за расширяющейся агрессией гитлеровской армии. Пала Польша, весной 1940 года немецко-фашистские войска оккупировали Данию и Норвегию, вторглись в Бельгию, капитулировали Нидерланды и Люксембург, вот-вот падёт Франция.
10 июня 1940 года в войну на стороне Германии, заключив военный союз с Гитлером, вступила Италия.
Этот удар оказался очень тяжелым для Артуро Тосканини, хотя он и находился за океаном. Ещё более трагически маэстро воспринял сообщение о том, что 22 июня 1941 года фашистская армия напала на Советский Союз и к ней присоединились войска Италии. В это время маэстро совершал турне с оркестром "ЭнБиСи" в Южной Америке.
Несмотря на то, что как итальянец Тосканини формально принадлежал к вражескому лагерю, он продолжал свою деятельность в США без помех.
Когда разразились события на Пёрл-Харбор и Япония напала на американские базы в Тихом океане, в войну вступили и Соединённые Штаты Америки.
В годы второй мировой войны дирижёр часто выступал с благотворительными концертами. Особенно грандиозным помнится вечер 25 мая 1944 года в нью-йоркском "Мэдисон-сквер-гарден". Маэстро дирижировал сводным оркестром "ЭнБиСи" и филармонии с хором в 600 человек. Сбор от концерта по тем временам оказался неслыханным даже для Америки — 100 000 долларов. Все они пошли в фонд Красного Креста.
Тосканини постоянно следил за событиями в мире, прочитывал пачки ежедневных газет, отмечал на карте передвижения войск. С интересом относился к творчеству композиторов в Советском Союзе.
Многочисленные выступления оркестра "ЭнБиСи" по радио с исполнением сочинений Бетховена, Верди, Брамса, Чайковского, Прокофьева и Шостаковича, которые тайком слушали в порабощённой фашистами Европе, вдохновляли силы Сопротивления.