Гаэтано Доницетти
Глава №93 книги «Путеводитель по операм — 1»
К предыдущей главе К следующей главе К содержаниюНачало композиторского пути Доницетти напоминает роман с чудесами.
Семья предназначала его для педагогический карьеры, но молодой музыкант, учившийся у лучших мастеров своего времени (Симона Майра, Маттеи, Пилотти), с отвращением думает о кафедре, об однообразной, серой, по его мнению, жизни педагога. Он предпочитает военную службу. Рота его стояла в Венеции, и Доницетти, воспользовавшись случаем, принес в венецианский Оперный театр свою первую оперу «Энрико Болонский». Она имела большой успех. Затем служба призывает его в Мантую. И здесь он пишет оперу «Зораида из Граната», покорившую не только публику, но и знатоков. Опера была поставлена в Риме. Она произвела такой эффект, что Доницетти освобождают от воинской службы, и теперь он уже все свое время может посвятить музыке.
Он создает произведения с необычайной быстротой и в огромном количестве. К 36 годам он покорил оперные сцены не только Италии, но и всей Европы. На сцене идут его оперы «Любовный напиток», и «Лукреция Борджа». Последняя может служить рекомендательным письмом в парижскую Оперу: масштабы, пафос и романтическое звучание предназначают ее для сцены Гранд-Опера.
Но Доницетти не останавливается в своем триумфальном шествии. В 1835 году он сочиняет «Лючию ди Ламмермур». 38-летнего композитора поистине осыпают наградами. Его назначают сперва профессором консерватории в Неаполе, а вскоре после этого — ее директором.
Столкновение с цензурой вынудило его к добровольной эмиграции.
Во время своей поездки он покоряет всю Европу. Главными этапами его триумфального шествия были Рим, Милан, Вена, Париж. В этот период он пишет «Фаворитку», «Дочь полка», «Дона Паскуале» и свою лебединую песню — «Катерину Корнаро». Уже сам факт, что это семьдесят вторая опера Доницетти, характеризует его необычайную плодовитость.
В 48 лет он неизлечимо заболевает. Его охватывает меланхолическое пресыщение жизнью. Его тянет в родной город Бергамо. Композитор скончался после нескольких лет страданий, с помутившимся разумом.
Для понимания музыки и поэзии Доницетти надо быть знакомым с историей музыки того периода, в который он жил и творил. Можно сказать без преувеличения, что итальянские композиторы того времени вынуждены были метаться меж двух огней. Один из них — сама европейская публика, требующая от музыканта ласковых, легко запоминающихся мелодий, ожидающая романтических историй, в которых захватывающие места следуют одно за другим, а исторические костюмы служат больше для зрелища, чем для характеристики прошедших эпох. Публика требовала также, чтобы композитор искусно обращался со сложившимися в течение столетия музыкальными формами — с гладко, до блеска отточенной арией, с мелодическим дуэтом, с полными прекрасных звуковых эффектов терцетами и квартетами, чтобы ансамбли приносили новые и новые мелодии, но все же не отходили чересчур далеко от привычных традиций.
Таков был один из огней. Второй — исполнитель. В первой половине столетия на сцене появились такие «чудо-певцы», как Паста, Рубини, Альбани. Гризи и целый ряд других. Эти великие певцы — так называемые «звезды» — требовали от композитора, чтобы их партии наиболее соответствовали их гортани, диапазону их голоса, производимым ими техническим трюкам, то есть их особым задаткам.
Такие артисты, как Гризи и Рубини, не подчинялись покорно замыслам композитора. Наоборот, они заставляли его вписывать или вычеркивать из партий отдельные части, считая действие оперы лишь обрамлением ряда великолепных арий, блестяще выдержанных звуков или захватывающих дыхание колоратурных рулад. Ведь значительная часть публики почти не следит за содержанием. Ее мало интересует характер, судьба героев. Занавеси лож часто закрываются, когда на сцене находятся лишь хор или второстепенные исполнители, и даже речитативы «звезд» не возбуждают особого интереса. «Знатная» публика внимает лишь ариям. Исполнители, таким образом, толкали композитора на концентрацию сил, способностей, идей и воображения исключительно на кульминационных частях оперы, на больших ариях.
Таланты меньшего калибра гибли в этой схватке между исполнителем и публикой. При таких условиях едва ли можно было рассчитывать на создание шедевров. Нужна была беспримерная плодовитость и находчивость Доницетти, обилие его мелодий и неисчерпаемая фантазия, чтобы при таких неблагоприятных обстоятельствах выступить со столь замечательными произведениями. Выдающийся итальянский композитор был совершенным знатоком сцены. Он пишет блестящие либретто, переводит французские либретто на итальянский язык. Будучи профессором, он обучает контрапункту воспитанников неаполитанской консерватории. Он выступает и с удачными церковными произведениями и в случае необходимости вступает в соревнование с патетическими, громогласными композиторами парижской Гранд-Опера. Юмор его столь богат, естественен и полон такого своеобразного итальянского обаяния, что в этом отношении его превосходит, пожалуй, лишь Ррссини. Требуются блистательные большие арии? Ему известны все секреты и приемы bel canto, он не только знаток, но и большой ценитель свободно льющегося голоса, покоряющего его своим чувственным очарованием. Публика желает благозвучного ансамбля? Никто не может гармоничнее его согласовать подобный флейте голос колоратурной певицы, металлические взлеты тенора, виолончельное гудение баритона и звучный бас, ибо Доницетти — один из крупнейших мастеров итальянского, легкого стиля композиции. Публика желает смеяться? Чего же легче, ведь родным языком маэстро Доницетти является веселье, бойкий, блестящий, смеющийся разговор, полная музыки беседа простых итальянцев, — все это благодаря гению Доницетти превращается в песню, в дуэт, в прекрасную мелодию.