Эта музыка не для меня
Глава №54 книги «Артуро Тосканини. Великий маэстро»
К предыдущей главе К следующей главе К содержаниюГустав Малер и Антон Брукнер? Он, конечно, знал все симфонии этих композиторов, но не исполнял их. Пробовал подготовить Брукнера, однако в последние годы оставил это намерение. Малер для него слишком многословен. Среди произведений этого композитора больше всего он ценил Песнь о земле. Не до конца воспринимал он и Сергея Рахманинова; признавал значение Колоколов, считая это сочинение лучшим среди его партитур.
Что же касается музыки современной, Тосканини не терпел попыток создать новую технику композиции. Он говорил:
— Надо брать пример с удивительных шедевров Бетховена, созданных с помощью тоники и доминанты.
Он резко осуждал молодых композиторов, которые выставляют напоказ своё умение сочинять фуги.
— Даже Бах написал слишком много фуг. Но у него было сердце. А теперь каждый знаток музыки скрывает свою сухость за фугами. Я хочу мелодии, преисполненной чувства, — нечто такое, что шло бы от сердца!
И всё же, несмотря на резкие суждения, он с большим интересом следил за работой известных современных композиторов. Когда Димитрий Митропулос и Йозеф Сигети исполняли с оркестром радио Концерт для скрипки Альбана Берга, Тосканини присутствовал на репетициях с партитурой в руках. Но, как ему ни хотелось, эта музыка ничего не говорила его сердцу. А позднее, встретившись однажды с дирижёром Артуром Родзинским, который как раз готовил одно из произведений Альбана Берга для грамзаписи, он прямо спросил его:
— Вам нравится эта музыка? Да или нет?
Потом маэстро рассказывал, посмеиваясь в усы, что Родзинский уклонился от ясного и определённого ответа.
Теоретические взгляды и произведения Арнольда Шёнберга вызывали откровенную ненависть Тосканини, и он страдал от мысли, что этот музыкант оказывает влияние на своих учеников и последователей.
Тосканини считал Бела Бартока хорошим музыкантом и восхищался прилежанием, с которым его молодой друг Гвидо Кантелли дирижировал произведениями этого композитора.
–– Но эта музыка не для меня; она нисколько не задевает меня.
Едва Тосканини узнавал о каком-нибудь новом композиторе, как сразу же старался познакомиться с его произведениями. Смерть Дантона Готфрида фон Эйнема настолько заинтересовала его, что он даже рекомендовал эту оперу театру "Ла Скала". Питера Граймса Бенджамина Бриттена он слушал в трансляции по радио, но воздержался высказывать своё мнение, считая, что оперу надо не только слушать, но и видеть.
Он нашёл достойными похвалы Иллюминации того же композитора, познакомившись с партитурой и прослушав грамзапись. Маэстро высоко ценил талант Вила Лобоса, но упрекал его в недостаточной музыкальной культуре. Он считал, что Джан-Карло Менотти — опытный театральный композитор. Консул и Медиум Менотти, по его мнению, заслуживают похвалы. Более ранние его оперы ему не нравились.
Тосканини несколько раз дирижировал произведениями Игоря Стравинского, однако не слишком высоко ценил их. Когда же им пришлось однажды вместе пересекать океан и в одной из бесед Стравинский назвал Бетховена "bluffista" (Мошенник (итал.).), Тосканини отвернулся от композитора и больше ни словом не обмолвился с ним за всё путешествие.
На Международном фестивале современной музыки в Венеции в 1935 году, прослушав ультрасовременные произведения, Тосканини сказал одному другу:
— Ну, а теперь надо бы закрыть театр и продезинфицировать его.
Его критическое чутьё улавливало даже особенности в написании нот. Однажды ему показали рукопись, написанную якобы рукой Дебюсси. Он поднёс листок к глазам и сказал:
— Нет, это писал переписчик. Здесь недостаёт чувства.
Позднее оказалось, что он прав.
В некоторых вещах Тосканини оставался верным традиции. Например, он почти всегда строго придерживался традиционной рассадки музыкантов оркестра: первые скрипки — слева, вторые — справа.
— Первые и вторые скрипки словно два плеча, — сказал он как-то. — И, как два плеча, они должны быть одинаковы.
Он насмехался над теми дирижёрами, которые меняли рассадку музыкантов, и считал, что они нарушают равновесие звучания. Однако если Тосканини не сомневался, что это может улучшить звучание, то и сам не колеблясь делал перестановки. В Море, например, он сажал арфы рядом с деревянными, чтобы яснее и выразительнее виделась музыкальная структура пьесы.