Александр Слободяник
19.04.2013 в 12:20.
Конкурсные триумфы и прочная любовь слушателей не всегда сопутствуют друг другу. В 1966 году в Москве проходил очередной Международный конкурс имени Петра Ильича Чайковского. Молодой пианист Александр Слободяник оказался в лауреатском списке лишь четвертым. А ведь к тому времени его уже можно было назвать любимцем публики. Но характерно, что подводя итоги соревнования, член жюри, профессор П. А. Серебряков подчеркивал: «А. Слободяник в эмоциональном отношении, пожалуй, был наиболее сильным из всех выступавших москвичей».
Нужно заметить, что в московском соревновании артист выступил еще удачно: на конкурсе имени Шопена в Варшаве он был только седьмым. Оставалось утешаться «несоревновательной» наградой: в 1964 году ему был присужден специальный приз Организации международных премий. Проницательное решение авторитетного комитета, возглавляемого выдающимся венгерским композитором Золтаном Кодаи.
Итак, Александр Слободяник — неконкурсный пианист. Быть может, потому, что ему не хватало в молодости исполнительской стабильности, да и репертуарной всеядности. Дело, конечно, вовсе не в технологических изъянах — этой беды многих одаренных музыкантов. Г. Г. Нейгауз, у которого Слободяник начинал свои консерваторские университеты, говорил о своем ученике: «В виртуозном отношении он может творить чудеса, и в музыкальном смысле его исполнение прекрасно. Прекрасный звук и ритм, техника в целом и во всех деталях, верное и прочувствованное исполнение — все это есть у Слободяника». Но, пожалуй, такими качествами обладали многие талантливые питомцы нейгаузовской школы.
В даровании Слободяника были особые черты, и такие, в том числе, что встречаются ныне не так уж часто. Душевная открытость, неподдельная искренность, прирожденный лиризм, точнее сказать, темпераментный лиризм — вот что ощущается слушателями в его игре, во всем его облике. И его основной педагог, профессор Вера Васильевна Горностаева, как можно заключить, культивировала именно эти качества, не стараясь выпустить из своего консерваторского класса (а потом и из аспирантуры) очередного усредненного концертанта.
Она добилась своей цели: Слободяник сразу заговорил на эстраде своим неповторимым голосом. И, что особенно важно, он сумел уберечь свою индивидуальность в гастрольно-концертном калейдоскопе.
«Слободяник вообще очень живой музыкант, — пишет Г. Цыпин. — Ни на йоту не заштамповавшийся, не померкнувший за годы своей достаточно продолжительной сценической деятельности. В нем интуитивно ощущается какое-то внутреннее благородство. В его искусстве музыканта не обнаружишь ничего мелкого, тщеславного, суетного; его укорят в чем угодно — не согласятся, например, с той или иной трактовкой, найдут профессионально-технические огрехи, но не скажут, что за роялем он себялюбец и позер. У него своеобразный игровой почерк, он словно установил себе за правило: что бы ни делать за клавиатурой, все — не спеша. Как у всех неординарных исполнителей, у Слободяника характерный, ему лишь свойственный стиль игры; точнее всего, пожалуй, было бы обозначить этот стиль музыкальным термином grave (не торопясь, величаво, значительно)».
Довольно распространенным является подразделение концертирующих исполнителей на классиков и романтиков. Из сказанного ясно, что Александр Слободяник продолжает в своем искусстве линию романтическую. Это сказывается и в его репертуарных пристрастиях. В основу его монографических программ весьма часто ложатся произведения Шопена. К числу его ярких достижений принадлежит интерпретация 24 этюдов великого польского композитора. Он вообще предпочитает крупную форму. Не говоря уже о фортепианных концертах, мы находим на его афишах сонаты Бетховена, Шуберта, Листа, Брамса, Бартока, Прокофьева, «Карнавал» и «Симфонические этюды» Шумана, «Картинки с выставки» Мусоргского, «Петрушку» Стравинского. Великолепно, с каким-то особым артистическим нервом звучат у него сочинения Скрябина.
В каждом случае он умеет установить контакт со слушателем. Секрет такого умения объяснить чрезвычайно трудно, но присутствие его в игре Александра Слободяника несомненно. И владение этим секретом позволяет пианисту находить отклик в сердцах своих многочисленных поклонников.
Л. Григорьев, Я. Платек
Источник: «В мире музыки», 1991 г.