Опера Чайковского «Черевички»

ЧЕРЕВИЧКИ / Кузнец Вакула — комико-фантастическая опера П. Чайковского в 4 д. (8 к.), либретто Я. Полонского по повести Н. Гоголя «Ночь перед Рождеством». Премьера 1-й редакции (под названием «Кузнец Вакула», в 3 д., 8 к.) — Петербург, Мариинский театр, 24 ноября 1876 г., под управлением Э. Направника.; 2-й редакции («Черевички») — Москва, Большой театр, 19 января 1887 г., под управлением автора. Премьеры последующих постановок: Московская русская частная опера, 30 января 1902 г., под управлением М. Ипполитова-Иванова; Петербург, Мариинский театр, 29 декабря 1906 г., под управлением Э. Направника.

А. Серов, начавший оперу на сюжет гоголевской «Ночи перед Рождеством», умер, не закончив ее. В его память Русское музыкальное общество организовало в 1874 г. конкурс на оперу по либретто, написанному Я. Полонским для Серова. На этот конкурс Чайковский и представил «Кузнеца Вакулу» (кроме него участвовали Н. Соловьев, П. Щуровский и др.). Опера получила I премию. Однако помимо внешних причин создания «Вакулы» была более глубокая и значительная — любовь Чайковского к Гоголю и украинской песне. Он неоднократно обращался к украинскому фольклору.

Поэтическая повесть Гоголя, в которой быт украинского села выступает в сочетании с народной фантастикой, не могла не увлечь композитора. В либретто, план которого был разработан Серовым, сохранены главные сюжетные линии повести и основные персонажи, но опущены некоторые второстепенные лица (Пацюк), сокращены жанровые сцены, отчего бытовая картина проиграла в своей красочности, отброшены и некоторые фантастические моменты (кража месяца); с другой стороны, либреттист привнес новые эпизоды, отсутствующие у Гоголя (Вакула оказывается у замерзшей реки, где стонут и плачут русалки). К сожалению, либретто, написанное крупным поэтом, несмотря на литературные достоинства, не передало стилистики Гоголя, неповторимого сочетания поэзии и юмора. Чайковский работал над оперой с увлечением. Она была (сочинена и инструментована в течение трех месяцев (июнь — август 1874 г.). Позднее композитор писал: «Все мои помыслы обращены теперь на мое любезное детище, на милого „Вакулу"... до чего я люблю его».

При первой постановке опера не имела успеха. Слушатели отнеслись к ней с недоумением, так как она нарушала установившиеся шаблоны комического жанра. Критик Н. Кашкин вспоминал позднее: «Я был на первом представлении, и случайно мне пришлось сидеть рядом с Я. П. Полонским, который несколько недоумевал относительно общего характера музыки: он ожидал услышать нечто легкое, игривое, подходящее к тону комических опер итальянских или французских, но Чайковский взял сюжет гораздо глубже и сильнее, так что получилось произведение крупное, серьезное». Действительно, вместо условных персонажей комедии Чайковский создал образы живых людей.

Время показало, что первоначальный неуспех и недоумение сменились симпатией зрителей. В 1879 г. композитор писал: «Следует удивляться, что эта опера совсем не провалилась и продолжает не только держаться, но и привлекать много публики. Очень может быть, впрочем, что со временем публика даже и полюбит ее. Что касается моего собственного отношения к „Вакуле", то... отлично сознавая недостатки его как оперы, я все-таки ставлю его в первом ряду между своими вещами. Я писал эту музыку с любовью, с наслаждением, так же, как „Онегина", Четвертую симфонию, Второй квартет».

Желая вернуть оперу на сцену, Чайковский создал новую редакцию, получившую название «Черевички». Мысль о переработке созрела у него в начале 80-х гг. В 1884 г. он писал издателю П. Юргенсону: «А вот „Кузнеца Вакулу" так непременно переделаю. Я глубоко убежден, что он этого стоит». В конце года композитор наметил план переделок и в феврале 1885 г. приступил к их осуществлению. Работа захватила и увлекла его. Он сообщал артистке Э. Павловской 20 февраля 1885 г.: «Работаю я с усердием и любовью. Мой „Кузнец Вакула", поверьте, будет весьма изрядной оперой... Написал совершенно новые сцены; все, что было худого, выбросил, что хорошо — оставил, облегчил массивность и тяжеловесность гармоний,— одним словом, сделал все, что нужно, дабы извлечь оперу из забвения, коего, право, она не заслуживала». К концу марта новая редакция была завершена. Пересмотру подверглась вся партитура, за исключением нескольких номеров. Заново сочинены дуэты Вакулы и Оксаны, финал 2-й к. I д., песня Школьного учителя, квинтет в 1-й к. II д., куплеты Светлейшего. Переработка, выразившаяся в изменении гармонизации и оркестровки, введении новых сцен, изъятии ряда эпизодов, придала произведению совершенно другой характер. Композитор сам сочинил текст новых номеров.

В опере Чайковского повесть Гоголя нашла своеобразное воплощение. Всего ярче выражена тема любви Вакулы и Оксаны, приобретшая лирический и отчасти драматический характер. Такова ария Вакулы «Чует ли девица» и сцена у замерзшей реки с плачем русалок и сумрачными ответами Лешего, передающая душевное смятение кузнеца. Драматизирован и образ Оксаны по сравнению с гоголевским. В опере она любит Вакулу, но скрывает свое чувство. «„Ведь люблю, а мучу",— поет Оксана, и эти слова ее могут служить эпиграфом ко всей опере»,— писал Б. Асафьев. Образ, созданный Чайковским, по психологической тонкости и вдохновенному лиризму — один из самых прекрасных в русской опере. Но сфера лирики, драмы любви и ревности, хотя и гениально воплощенная в музыке, не исчерпывает богатства образного содержания «Черевичек». Чайковский отразил и фантастику гоголевской повести, хотя опять-таки несколько ее переосмыслил. В опере Бес отличается от глуповатого, самодовольного, одураченного человеком черта, каким он выступает и в народных сказках и у Гоголя. У Чайковского образ сложнее и драматичнее. Бес то грозный заклинатель сил природы, обрушивающий метель на обитателей Диканьки (и эта метель отнюдь не так безобидна); то лукавый проказник, то пылкий влюбленный. С образом Беса в опере связана линия темных сил, выступающих против Вакулы, но побежденных волей человека. Самое значительное завоевание композитора в «Черевичках» составляет образ Солохи. Сцены, в которых она выступает, лучшие. Солоха в опере — лукавая, хитрая, неотразимо привлекательная. Для обрисовки ее «ведьмовской» природы композитор применяет стремительные танцевальные ритмы «бесовского гопака». Но Солоха не только ведьма — это лукавая и плутоватая баба, умеющая найти с каждым из своих поклонников нужный язык, умелая притворщица. Она обнаруживает свою человеческую и человечную сущность в дуэте с Оксаной (последнее действие), пронизанном интонациями украинских «голосшь» (плачей). В бесовке пробуждается мать, оплакивающая погибшего, как она думает, сына...

Более скупо очерчены образы Чуба и Головы. Они действуют преимущественно в одной картине (хата Солохи), так как сцена с мешками во время колядки сжата либреттистом. Однако ансамбль поклонников Солохи в мешках (3-я к.) — один из лучших и ярких комедийных ансамблей в мировой оперной литературе. Из второстепенных персонажей нужно выделить Школьного учителя (дьяка), наделенного выразительнейшей и остро характерной песенкой «Баба к бесу привязалась», заставляющей вспомнить о Мусоргском. Большую роль в музыкальной драматургии оперы занимают народные сцены. Вся история любви Вакулы и Оксаны, их ссора и примирение развертываются при участии народа. Колядка (2-я к. II д.) служит примером исключительного музыкально-драматургического мастерства Чайковского. В этой сцене хор разбит на несколько групп, то перекликающихся друг с другом в диалоге, то сливающихся в одну массу. Колядка подготавливает появление Оксаны. Сцена Вакулы и Оксаны и песня о черевичках проходят на хоровом фоне. Но вместе с тем хор нигде не выдвигается на первый план, не заслоняет личной драмы. В использовании украинской песни Чайковский проявил лучшие качества своего композиторского гения. Он внимательно вслушивался в нее, стремясь сохранить особенности, только ей одной свойственные, и выявляя внутреннее родство с русской песней. Подобно тому как Гоголь передавал украинский колорит средствами русского языка, лишь по временам вкрапливая отдельные местные речения, так и Чайковский создавал соответствующий колорит преимущественно средствами русской музыкальной речи. Его «украинизмы» — не стилизация, а гениальное обобщение национального мелоса. Мастерски используя народные попевки, он почти не прибегает к цитированию. Исключение — арии Оксаны «Цвела яблонька» и Вакулы «Чует ли девица», опирающиеся на подлинные украинские песни.

Своеобразно и глубоко воссоздав среду, характер действия, образы героев, Чайковский обнаружил исключительное стилистическое чутье и в целом, и в деталях. Примером может быть хотя бы решение сцены во дворце. Не было ничего более легкого, чем построить ее контрастно по отношению к предыдущим, передав блеск придворного бала. Но у Гоголя вся эта роскошь и великолепие даны через восприятие Вакулы. «Что за лестница! — шептал про себя кузнец: — жаль ногами топтать. Экие украшения! ...Боже ты мой, что за перила! какая работа! тут одного железа рублей на пятьдесят пошло». Чайковский следует за Гоголем — интонации и ритмы народной песни и танца пронизывают музыку «дворцовых» картин (6-й и 7-й): мир их услышан и выражен через восприятие Вакулы.

Переработанная опера, первыми спектаклями которой дирижировал автор, встретила горячий прием, адресованный в большей мере самому композитору, нежели его сочинению. Несмотря на большой успех премьеры, «Черевички» выдержали только семь представлений (считая два спектакля 1888 г.) и были сняты «за отсутствием сборов». Критика не смогла в полной мере оценить достоинств сочинения. При жизни композитора оно больше не исполнялось, и новая постановка была осуществлена лишь в 1902 г. на сцене Московской частной оперы. Спектакль имел большой успех, как и последующая постановка в петербургском Мариинском театре. И все же в полном смысле слова репертуарной опера не сделалась. Прекрасное произведение по-новому прозвучало в советском театре. «Черевички» исполнялись в городах Украины (Киев, Харьков) и на других сценах. Особенно удачной следует признать постановку московского Большого театра (премьера — 14 января 1941 г.) под управлением А. Мелик-Пашаева, впервые раскрывшую во всей полноте богатство этой музыки. На сцене развернулась яркая картина жизни украинского села, в которую органически вписывались лирические и характерные образы. Мягким юмором отмечено было исполнение партии Чуба М. Михайловым, а роль Беса в исполнении Ал. Иванова явилась подлинным украшением спектакля. Проникновенно и глубоко передавали партии Оксаны и Вакулы Г. Панова и Г. Большаков. Этот спектакль, высоко музыкальный и поэтический, насыщенный юмором и фантастикой, является лучшим за всю сценическую историю оперы.

А. Гозенпуд

Реклама

• Belcanto.ru — классическая музыка, опера и балет