Мейербер. «Гугеноты»

Глава №119 книги «История зарубежной музыки — 3»

К предыдущей главе       К следующей главе       К содержанию

Особенности драматургии и музыки оперы «Гугеноты». Противоречивость художественного облика Мейербера

Гуманистическая идея оперы «Гугеноты», ее блестящая теат­ральность, связи с современностью и с национальными художественными традициями вызывали восхищение многих выдающихся людей Франции, в том числе Бальзака и Жорж Санд. Однако боль­шинство передовых музыкантов Европы (Россини, Шуман, Вагнер, Серов) резко отрицательно отнеслись к Мейерберу. Причина этого кроется в противоречивости творческого облика самого Мейербера.

В отличие от Берлиоза, Вагнера, Шумана и многих других ком­позиторов-романтиков, Мейербер не находился в идейной оппози­ции к современному обществу. Сферой его деятельности была па­рижская «Grand Opéra», пользовавшаяся поддержкой «золотых мешков». Мейербер не помышлял, подобно Вагнеру, о коренной реформе музыкального театра. Он не разоблачал духовное убоже­ство буржуазной культуры, как это делали в публицистических трудах Берлиоз, Шуман, Лист, не восставал против нее в своем творчестве. Он сознательно шел на компромисс, пытаясь примирить передовые художественные стремления с реакционными взглядами среды, от которой зависила его карьера.

Эта двойственность характеризует идейный замысел даже луч­шего произведения Мейербера — «Гугенотов» (в еще большей сте­пени — «Пророка»). Поднимая злободневные вопросы современ­ности — тему борьбы с клерикальной реакцией за свободу мысли и чувств, — тяготея к героическому воплощению этих тем, Мейербер совместно со Скрибом все же трактовал их в духе той поверх­ностной развлекательности и гедонизма, которые характерны для искусства французского буржуазного общества периода Реставра­ции и Июльской монархии.

И музыка Мейербера отмечена компромиссностью и противоре­чивостью художественных решений.

С одной стороны, она восхищает своими новаторскими черта­ми. Стремясь воплотить наиболее выпукло и красочно сценический образ, Мейербер открыл многие неизвестные прежде выразитель­ные свойства музыкального искусства.

Особенно сильных художественных эффектов он достигал в многочисленных массовых сценах, среди которых выделяется картина кровавого побоища Варфоломеевской ночи.

Среди своих современников Мейербер не имел соперников в ис­кусстве построения крупных музыкально-драматических форм. В этом он превзошел и Россини, «Вильгельм Телль» которого служил ему образцом. К шедеврам его оперной композиции относится сце­на заговора католиков из второго акта «Гугенотов», где посредст­вом сквозного оркестрового развития и единого ладотонального плана (Е—А—Е) создается замечательное внутреннее единство.

В ярких народных сценах третьего акта (как и в ряде других массовых сцен) композитору удалось объединить в одно музыкальное целое разбросанные контрастные сценические эпизоды.

О гениальном театральном чутье композитора свидетельствуют и многие другие впервые найденные им музыкальные эффекты. В неразрывной связи со сценическим образом сложился романтиче­ский, подчас изощренный, гармонический язык Мейербера. В каче­стве примера можно указать на смелые гармонии, посредством ко­торых композитор неоднократно характеризует католиков в «Гу­генотах». Так, мистический колорит сцены в часовне создается плагальным сопоставлением аккордов:

Освящение мечей в эпизоде католического заговора построено на необычно и остро звучащих, красочных сопоставлениях:

В финальной картине массового погрома зловещие образы ка­толиков-убийц выражены архаическим мотивом на пронзительном звучании труб:

Иногда, наряду с простейшими тонико-доминантными сочета­ниями, Мейербер прибегает к чрезвычайно сложным, даже политональным, как, например, в опере «Лагерь в Силезии», где одно­временное звучание разных тональностей характеризовало совме­стный выход различных военных полков *.

* «Лагерь в Силезии» (1844) — зингшпиль, написанный для Берлина. Мейер­бер сохранил связь с Германией и в парижский период. В 1842 году он был на­значен главным музыкальным директором при прусском дворе.

Исторический колорит музыки «Гугенотов» достигается также звучанием подлинного протестантского хорала XVI века, которым охарактеризованы в опере гугеноты. В отдаленную эпоху переносит слушателя и старинный инструмент виола д'амур, сопровождающий романс Рауля (в первом акте).

В инструментовке Мейербер особенно обнаружил тонкое дра­матическое чутье. Вместе с берлиозовской она составила целую эпоху в истории оркестровой музыки. Наряду со старинными ин­струментами Мейербер пользуется и новейшими, как, например, саксофон. Он вводит орган для достижения особой мощи звука, использует тромбоны и фаготы, как это делал Берлиоз для изо­бражения дьявольских фантастических образов (в «Роберте-Дья­воле»).

К сильным сторонам музыки Мейербера относится также широ­кое претворение новейших достижений музыкального искусства Франции, Германии и Италии.

Между первой и последней большой парижской оперой Мейер­бера прошло более четверти столетия — время, насыщенное музы­кальным новаторством в Европе. Каждая из мейерберовских опер отражала новейший этап его развития. Так, музыкальный язык «Роберта-Дьявола» еще в большой мере связан с кругом образов и интонаций романтического зингшпиля и опер Россини. Музыка «Гугенотов» говорит об огромном влиянии драматургии «Вильгель­ма Телля» и симфонизма Берлиоза. Заметно, что «Пророк» был создан уже после того, как автор познакомился с произведениями Листа и Вагнера. В «Африканке», законченной в 1864 году, неза­долго до смерти композитора *,

* Мейербер умер в Париже 2 мая. 1864 года.

явно ощутимы новейшие веяния французской лирической оперы (преобладание утонченного лириз­ма, экзотические «ориентальные» тенденции, гармоническая изы­сканность, характерные для этого жанра).

Музыка «Гугенотов» основана на разнообразных стилистиче­ских истоках. Тут и итальянское bel canto, и французская декламация, и немецкое симфоническое развитие, и оркестровые наход­ки Берлиоза, и некоторые приемы романтической оперы в Герма­нии. Так, например, с музыкальным стилем комических жанров связана застольная песня рыцарей (в первом акте) или песня сол­дата-гугенота Марселя. Эта музыка отличается близостью народ­но-песенному складу, простейшими гармониями, танцевальными или маршевыми ритмами:

Итальянская колоратура господствует в партиях пажа Урбана (картина в первом акте), Маргариты (интродукция и ария второ­го акта). Тонкость французской оперной декламации ощутима в речитативных сценах.

В некоторых эпизодах оперы Мейербер достигает большой вы­разительности. Одна из его музыкальных вершин — великолепная любовная сцена четвертого акта, которую высоко ценил П.И.Чай­ковский:

«Превосходная музыка с ее удивительнейшей, первенствующей между всеми произведениями подобного рода любовной сценой, с ее превосходными хорами, с ее полной новизны и оригинальных приемов инструментовкой, с ее порывисто страстными мелодиями, с ее искусной музыкальной характеристикой Марселя, Валентины, религиозного фанатизма католиков и пассивного мужества гуге­нотов», — писал он.

От любовного дуэта четвертого акта тянутся нити к «Ромео» Берлиоза, к «Аиде» Верди и «Тристану» Вагнера.

И, однако, при бесспорных театральных достоинствах музыки Мейербера и новаторских ее чертах, передовые музыкальные круги не прощали ей компромиссность. Эта музыка чаще возникала в результате гениального расчета, чем вследствие художественного вдохновения, и свободное владение всеми современными выра­зительными средствами нередко приобретало у Мейербера поверх­ностно-эклектический характер. В его операх редко встречается подлинно симфоническое развитие. В них мало ярких, индивидуальных, чисто музыкальных образов. «Музыка, пестрая как арлекинское платье, потому что вся из кусочков, - писал о Мейербере А. Н. Серов, - Из кусочков а la Weber, из кусочков a la Rossini, a la Auber, а la Spohr, а la tutti quanti».

Характерно для Мейербера и частое смешение остро выразительных моментов с банальными. Ложная патетика, мелодраматическая чувствительность прорываются у него даже в самых напря­женных местах (как, например, в последнем дуэте Валентины и Рауля). Показательна в этом отношении увертюра, построенная в виде вариации на тему протестантского хорала. В строгом, величе­ственном звучании хорала неожиданно возникают чуждые по сти­лю сентиментальные обороты, а в последней вариации тема приоб­ретает характер галопа или циркового марша:

Неожиданные черты художественной индивидуальности Мейер­бера проявляются в его комической опере «Динора» (1859). Эта опера — в полном смысле слова антипод пышно театральной, пе­строй музыке предшествующих мейерберовских сочинений. Ее му­зыка отмечена стилистической законченностью, тонкой передачей лиризма. Самобытны и народные сцены, построенные на фольклор­ных элементах. Изысканные инструментальные картины, изобра­жающие ночные пейзажи, предвосхищают импрессионизм. Оригинальное преломление получают также фантастические образы.

* * *

Большая опера, связанная с общественно-гражданскими тради­циями национального театра Франции, получила законченное выражение в произведениях Мейербера — Скриба. Значительный этап в развитии этих национальных традиций завершился в их творчестве. К началу нового периода, возникшего после революции 1848 года, жанр большой оперы исчерпал себя. Тем не менее историко-героические образы мейерберовских произведений, их велико­лепная драматическая композиция, яркая театральность и музыкальная эффектность оказали большое влияние на современных композиторов и на музыкантов последующих поколений как свои­ми сильными, так и слабыми художественными сторонами.

О сайте. Ссылки. Belcanto.ru.
© 2004–2024 Проект Ивана Фёдорова