«У него сталь в глазах, в палочке и характере»

Глава №17 книги «Артуро Тосканини. Великий маэстро»

К предыдущей главе       К следующей главе       К содержанию

Миланцы жили ожиданием. Они надеялись, что прославленный дирижёр поднимет пошатнувшийся престиж "Ла Скала". Не обошлось и без сплетен. Владельцы лож заранее возмущались отменой бисов, чувствуя, что не смогут больше оставаться полными хозяевами в театре. Поговаривали даже, будто новый руководитель ликвидирует балетные дивертисменты.

Злые языки пророчили дирижёру судьбу его предшественника — Франко Фаччо, который на репетиции Нюрнбергских мастеров пения потерял рассудок и окончил свои дни в психиатрической лечебнице. Тем более, что Тосканини решил открыть сезон именно этой вагнеровской оперой.

В театре все — и дирекция, и оркестр, и труппа — сразу же почувствовали сильную руку маэстро. "У него сталь в глазах, в палочке и характере", — говорили о молодом дирижёре. Репетиции начались за месяц до открытия сезона. Тосканини следил за всеми деталями постановки, стремясь соединить сценическое действие с развитием музыки. Он нередко поднимался из оркестра на подмостки, чтобы показать певцам жест, мизансцену, характерный штрих.

На главную роль поэта — мейстерзингера Ганса Сакса — пригласили Антонио Скотти. Он только что вернулся из гастрольной поездки по Чили и, пересекая океан на корабле, выучил партию с Клеофонте Кампанини.

На первой же репетиции Тосканини остановил Скотти сердитым вопросом: кто смел внести купюры?

— Понятия не имею, — ответил Скотти. — Они уже имелись в моём клавире. Возможно, издатель… — Я исполняю оперы без купюр, — отрезал дирижёр.

— Но ведь премьера через несколько дней, — взмолился певец.

И Скотти пришлось спешно выучить все выпущенные сцены.

Певцы и музыканты поняли, что попали в железные тиски. Молодой руководитель, добиваясь совершенства, не знал компромиссов. Он не делал снисхождения никому, невзирая ни на известность, ни на титулы. Маэстро требовал предельной тщательности в подготовке каждого эпизода — будь то главная ария, ансамбль или массовая сцена с хором и статистами.

Вагнеровская опера репетировалась почти тридцать дней. Тосканини не давал ни минуты покоя ни себе, ни другим.

— Когда подходит III акт, — говорил он о Нюрнбергских мастерах пения, — кажется, что дирижируешь третьи сутки…

Нюрнбергскими мастерами пения Вагнера, этой солнечной оперой о немецких народных певцах, о торжестве светлых сил жизни, 26 декабря 1898 года открылся первый сезон Тосканини в "Ла Скала".

Спектакль оказался достойным огромных усилий, вложенных в его подготовку. Однако в печати наряду с похвальными отзывами появились статьи, обвинявшие дирижёра в педантичности, сухости исполнения. Газеты, которые находились под влиянием Джулио Рикорди, подняли кампанию против Тосканини. Издатель не мог простить самостоятельности молодому дирижёру.

От нотного издателя с мировым именем в то время во многом зависело положение театра. Он диктовал репертуар, а новый руководитель не захотел спрашивать у него совета. Тосканини обвиняли в приверженности к иноземной музыке, называли немецким капельмейстером, а не итальянским дирижёром.

Ещё долго подобный ярлык будет повсюду преследовать музыканта (примечательно, что в Германии станут утверждать, будто Тосканини исполняет Вагнера на итальянский лад).

Летом следующего года Тосканини совершил паломничество в Байрёйт, где получил ценный урок. Присутствуя на Нюрнбергских мастерах пения, он крайне удивился некоторыми изменениями темпа, которые дирижёр Ганс Рихтер внёс в исполнение оперы. Однако позже маэстро установил, что эти изменения точно соответствовали указаниям Вагнера. Это глубоко поразило его. Говорят, он воскликнул: "Я настоящий дурак!"

Один из его биографов пишет, что и спустя полвека, когда он вспомнил про свою давнюю ошибку, то ругал себя снова.

Недоброжелательно встретили газеты Рикорди и премьеру Фальстафа Верди, которая состоялась в "Ла Скала" 11 марта 1899 года. Успех спектакля рецензенты относили за счёт музыки и либретто, а дирижёра, хоть и называли "уважаемым" и даже один раз "выдающимся", винили в математической сухости, в немецкой дотошности.

"Его палочка, — писала миланская "Гадзетта мюзикале", — подобно неумолимому маятнику, рассекала вердиевскую партитуру на бездушные дольки, и оркестр звучал, как огромное механическое пианино".

Верди, познакомившись с подобными статьями, забеспокоился. Он отправил Арриго Бойто просьбу объяснить, что происходит. Тот успокоил его: Фальстаф поставлен и проведён отлично. Великий композитор всё понял. Обычно скупой на похвалы, он послал Тосканини телеграмму: "Тысяча благодарностей".

О сайте. Ссылки. Belcanto.ru.
© 2004–2024 Проект Ивана Фёдорова